Сердце мисс Литтл неприступно, как форт Нокс.
— Я приехал не убивать…
— Тогда убьют вас.
Десять против одного, сэр, что вы двумя руками держитесь за Библию.
— Это серьёзно, Билли! Это восемьдесят!
— Вчера это стоило пятьдесят!
— Инфляция!
А тот бы джентльмен сказал: «Заткнись, пожалуйста, Хью!»
Джентльмены, моя лошадь занимала очередь с утра.
Томсон, что за манера входить в зал после третьего выстрела!
— Этот дерьмовый синематограф превратил вас в трусливых мулов!
— Я не ослышался, сэр? Вы сказали «дерьмовый синематограф»?
— Да, да! «Дерьмовый синематограф» и «трусливые мулы»!
— Мулов я Вам прощаю. Но только мулов.
— Эх, хотя бы один патрон! Уж я бы не промахнулся в эту раскрашенную обезьяну.
— Я прощаю бледнолицему его слова. Он мог не слышать о сэре Чарльзе Дарвине и не знать, что обезьяна — наш общий предок.
Я думаю так, Пэпи: если женщина что-то просит, ей надо непременно дать. Иначе она возьмёт это сама.
Я думаю, что если философ мог стать гробовщиком, то почему бы гробовщику не стать критиком?